Чешуйчатый крик снега – 

Голова мертвой рыбы на стекле.

Воск раздавленных вишен не видит,

Лишь зачеркивает кровью дни.

Огрызок фитиля на дереве

Разбрасывает кости погасших искр

Локти календаря упрячут белоснежно-солёный листок

В гудящие объятья микроволновки.

Пускай плывет по волнам веревочных линий,

Рукавами срезая капли с расплавленных ветвей,

Бумажный кораблик,

Прислужник тающих слез.

***

Забавно, мы думали, стороны света 

Дальше, чем на самом деле,

Не хватит делений на градуснике, чтобы измерить

Частоту, на которой гудят, царапая спины, покрышки,

Длину дорог, наматывающихся на зрачки колес.

Мы думали, что север взмахами ресниц 

Пеленает воздух в стеклянные грани,

Что вытесывает лучи из раскаленного песка 

Солнцещекий юг.

Но волчок компаса полосует меридианы 

Векторами в беспричинных направлениях.

Крестик на карте, чтобы быть к ним ближе.

Крестик на запястье, чтобы не забыть,

Что карты всегда лгут.

Вот на одной стене север,

На другой стене юг,

Одетые в глазницы оконных рам.

Одинаково седы и холодны, истомленные 

Вращеньем яблока на сочном черенке.

Иногда я думаю, если яблоко повесить вверх ногами,

То закружится ли у него голова?

Будет ли оно кричать, размахивать руками?

Созрев, ударится ли об пустой небосвод?

А потом вдруг окажется, что у немого яблока ни головы, ни ног.

Если яблоко разрезать пополам,

Замотать в полиэтилен, наклеить ценник:

"Восток" и "Запад" всего за гривну десять,

Позарится ли кто-то на половину?

Потому что, следуя за солнцем, не найдешь его ночлег,

Трава, разбитая на дольки не вырастает вновь.

Параллели смыкаются в кольца, увенчав горизонты,

Мир, запертый в канву, трещит по швам.

Потому что карты всегда лгут.

***

погасшая птица 

стучится

в стёкла зрачков

изнутри

и снаружи

с непрерывностью зуммера

считающего удары сердца

бесконечность

накручивается проволочной спиралью

на телефонный диск

погасшая птица 

путаясь в волосах

так и не выбралась 

к холодному небу

в косую линию

не разлилась звуком 

в чьих-то ладонях

не рассыпалась пробелами

меж чернильных пальцев

исполосованная 

пунктирными строками 

из пункта А в пункт Б

погасшая птица

собирает искры

клюёт осколки разбитых лампочек

вбирая свет

сшивает 

обрывки надорванных

бесконечностей

застывших

на разных концах

проводов