Марья Степановна говорит – мат!

Был и отец, раз в год уходил в расход,

так, что не дозовётся Родина-март,

не додудит гудком ни один завод.

Был человек и сплавился по рукам,

вышелестел и вышуршал в шепоток…

тихо над миром перевернул стакан

треснувший и пустой.

Тяжко плывут вагоны, как берега,

письма на павших листьях и на коре,

сладко хрустит костями внутри тайга,

скрежетом отзывается в детворе.

Будто совсем охрипла немая кровь,

всхлипами не залижешь чужие сны,

после таких прогулок бросает в дрожь,

а поутру нутро начинает ныть.

Лишь бы совсем не кончился циферблат,

времени уйма, времени просто тьма,

времени тьма сквозит изо всех заплат,

выжитой памяти полные закрома.