Сергей, право, этот скромный злобненький стишок не стоит такой развернутой и тонкой реплики. Написан он был после голсований в Литсеняте, когда я отметила, как велик процент в нем тех авторов, которые пишут о своем ОДИНОЧЕСТВЕ. По разному, даже о разном сюжетно, но именно это хотят донести практически все. Причем, это не одиночество затворника-аутиста. Это современное одиночество - в толпе. В затяности. В востребованности. В нужности как функции - и ненужности как человека, души, сердца. В том числе, это одиночество в ТОЛПЕ ПОЭТОВ. Чем нас больше, тем ненужнее каждый в отдельности. Тем одиноче. Тем бессмысленнее его трата времени на творчество. На работу над словом. На ответственность за слово. Вообще слово теряет смысл. Чтобы докричаться в толпе, важнее просто кричать громче - не важно что. Потому и форма теряет значимость. Да и не только она.
Лина, спасибо за хороший расклад. Наверно, мне еще не попался тот учитель или тренер, которого бы я сразу не считывала как шарлатана. в Симферопурюпинске нормальные, наверноно, не водятся. Сколько раз у меня так было: прихожу на тренинг, мне говорят "уникальная методика, вы ее больше нигде не найдете, поэтому купите у нас" - Я дома выхожу в сеть и нахожу ее по первой же ссылке. Можно работать, но самой. Дрессироваться у лжецов, мечтающих только ПРОДАТЬ - не могу. Понимаю, что выживать надо всем. Но если всех понимать, то сам не выживешь.
Социальные штампы. Я думала об этом. Но: я не могу писать как-то красиво, вычурно и метафорично о человеческой трагедии. Она вот такая, неприкрытая, не метафоричная. Это у меня личный кинк: не могу делать красивости из чужой смерти или сильного страдания. Потому ненавижу стихи Сельвинского об ужасах фашизма - написанные уж очень авторски индивидуально. Потому, когда ушел Влад Клен, мне хотелось поубивать всех тех, кто на посвящениях ему делал себе имя и славу. Поэтому иногда хочется поймать БЖ и отшлепать хорошенько.
Короче говоря, Лина, номинируй оба текста. Они для меня нераздельны.
У меня сейчас частенько действительно мысль первична. Форму понимать перестали. Кроме как обвинений в "пустоте, скрывающейся за словесными игрушками", уже и не услышишь иного мнения о работе над формой в поэзии.