За что Набоков не любил Достоевского
Роковая синхронизация судеб...
Фото Алисы Ганиевой
Я не удивлюсь, если некий дотошный архивист или историк раскопает, что причиной разорения московского купца Нечаева послужили вольные или невольные деяния купца Рукавишникова. Нечаев был дедом Федора Михайловича Достоевского по материнской линии. Купцом он был талантливым, а посему богатым. Однако в самом начале Отечественной войны дела его расстроились, он крупно задолжал. Нечаев долги выплатил, но французская армия стояла уже на рубежах Бородина. Оставалось одно – превратить инвестиции и активы в ассигнации и бежать. Набив саквояжи бумажными деньгами, семья выехала из Москвы на нескольких подводах. Несчастье преследовало ее, как вражеский бомбардировщик.
Во время форсирования какой-то речушки подвода с багажом перевернулась, и содержимое ее затонуло. Саквояжи с ассигнациями выловили, но бумажки насквозь промокли и слиплись между собой. Их пытались отделить друг от друга и просушить, разложив на подушках. Результат оказался плачевен. Даже французский шаромыжник-фармазон не польстился бы на подобные банкноты. С тех пор деньги не липли к семье Достоевских.
Мать Владимира Владимировича Набокова происходила из семьи купцов Рукавишниковых. Роскошь, окружавшая Набокова в детстве, – преимущественно рукавишниковского происхождения. Если моя дикая догадка верна, то часть набоковского благополучия обеспечена и нечаевскими денежками.
Никто не составляет железнодорожное расписание так, чтобы поезда намеренно сталкивались. Но есть предопределенность. Вряд ли дальневосточный состав потерпит крушение на Московской железной дороге. Врезаются друг в друга поезда, курсирующие по одним и тем же рельсам. Это уже попахивает судьбою. Какой рок смежно рифмует жизни Александра Керенского и Владимира Ульянова? Сергея Королева и Вернера фон Брауна? Или – неточно и перепрыгивая через три строчки – Гаврилы Державина и Осипа Мандельштама? Чья рука свернула стрелку набок на захолустном разъезде Достоево Каменец-Подольской губернии? Понеслись навстречу бронепоезд «Набоков» и фирменный пассажирский «Достоевский».
Апрельской ночью одетые в голубое господа волокут Федора Михайловича в жандармерию, к Леонтию Дубельту. Тот, сурово сузив немецкие глаза, вопрошает: «Достоевский?» – «Достоевский, Достоевский...» – словно герой мультфильма, лепечет арестованный. «В тюрьму!» Достоевского везут в Петропавловскую крепость. Там его встречает старичок в мундире генерала от инфантерии. Это комендант крепости. Повторяется краткий диалог народа и власти. «Достоевский?» – «Достоевский...» – «В камеру!» Фамилия генерала – Набоков.
Он отменно исполняет свои обязанности и каждый день самолично обходит заключенных. Высочайшим распоряжением на коменданта Набокова возложена также роль председателя следственной комиссии по делу Петрашевского и участников его кружка. Выводы комиссии таковы, что преступников (в их числе и Достоевского) приговаривают к «смертной казни через расстреляние». Почитали, однако, письмо Белинского к Гоголю! Нечего умничать в России.
Генерал от инфантерии Набоков – прадед Владимира Владимировича. В своих многочисленных интервью писатель об этом не упоминает. Говорит взахлеб о предке-крестоносце, о князе Веронском – покровителе Данте, о мифическом Набок-мурзе, об отце – министре-либерале Временного правительства... Зато Достоевский помянут чаще других русских писателей, чаще любимого Гоголя... И все недобрым словом.
Набоков был ревнив к чужому дару. Поругивал современников: Борхеса, Пастернака, Сартра... Но к Достоевскому испытывал маниакальную неприязнь. Честил Федора Михайловича отчаянно: «просто журналист, реакционный журналист, журналист, любящий дешевые эффекты, никудышный комедиант, ангажированный писатель, писал плохие романы для молоденьких девушек, отвратительное морализаторство, газетные штампы, помпезный стиль, мелодраматический сумбур, пошло-фальшивый мистицизм...» Лепил ярлыки, не обинуясь. В «Лекциях по русской литературе» характеристики, понятное дело, помягче. Здесь на первый план выходят претензии художественного толка: «отсутствуют описания природы... в его мире нет погоды... не видит своих героев... это просто куклы... угрюмый мир холодного умствования... не могу представить убийцу и проститутку, склонившихся над Евангелием...» – и вообще так не бывает.
Этот довод особенно нелеп в устах Владимира Владимировича. А страна Зоорландия бывает? А имя Гумберт Гумберт бывает? А похождения Вана и Ады давно с вами случались? А Цинциннат Ц. бывает? Мозговая игра в бисер... Впрочем, само название романа «Приглашение на казнь» – уже оговорка по Фрейду. Это с подачи генерала Набокова «пригласили на казнь» Федора Михайловича вместе с другими петрашевцами. Черным зимним утром прочитали смертный приговор, напялили балахон с капюшоном, целились из ружей... Потом помиловали, на обледенелом эшафоте ломали над головой шпагу, заковывали на морозе в кандалы, увозили в Сибирь...
Никакого мистического рока, наверное, нет. Просто неладно вышло у Набоковых с Достоевским. Такие душки-либералы – Владимир Дмитриевич, Владимир Владимирович – и такой реакционный дедушка. Нехорошо... Вот и оправдывался неосознанно Набоков всю жизнь. Ну что за великий писатель Достоевский? Большой писатель так не поступает! Так себе, второй сорт, зелен виноград, такому Сибирь только на пользу...
А если роковое предопределение все-таки существует и, влекомые неведомыми энергиями, скрещиваются, скрежеща, звуки предназначенных столкновению имен, тогда... Преимущество на стороне многодетного Достоевского. Потомки его живут в России и сейчас. Кажется, один из них водитель трамвая...
Тогда я не удивлюсь, если однажды трамвай, управляемый Андреем Достоевским, вдруг сойдет с рельсов и на полном ходу сомнет памятник Набокову, круша чаемый мрамор руки и впечатывая в него тень внезапно рухнувшей трамвайной ветки.
Источник: Независимая Газета
Роковая синхронизация судеб...
Фото Алисы Ганиевой