Новая рубрика «Когда гении были детьми». Марина Матвеева: воспоминания о детстве и не только. Уважаемые читатели, мы начинаем новую рубрику «ЛитАнкеты» о детстве современных писателей и поэтов – «Когда гении были детьми». В этой рубрике знакомые вам личности будут делиться своими первыми стихами, воспоминаниями о первых прочитанных книжках, утренниках, школьных выступлениях, расскажут, из чего начиналась их литературная жизнь, откуда черпали вдохновение, какими были главные темы детских и юношеских стихов, как реагировали родители на творчество гениальных чад. Сегодня предлагаем вашему вниманию интервью с поэтом, литературным критиком, журналистом, лауреатом и победителем множественных литконкурсов, членом Национального Союза писателей Украины Мариной Матвеевой.
Познакомились мы с Мариной на фестивале «Синани-фест-2008» в Ялте. Было много хороших конкурсантов, я старалась внимательно слушать выступающих, но нервишки сдавали – я очень волновалась перед собственным выступлением. Но когда к микрофону вышла Марина и начала читать надрывным голосом, с нарастающими и передающимися слушателям эмоциями, я буквально забыла, где нахожусь. Сильные, тяжелые, саднящие стихи, даже сейчас помню отрывки: «Мамочка, слышишь, кричит ночь, будто её по глазам бьют. Если б у Бога была дочь – было бы легче тогда бабью»… Для меня поэзия Марины стала электрошоком, победила и превзошла всё услышанное ранее.
После конкурса нам не пришлось перекинуться даже парой фраз, даже приветствием или прощанием – и это учитывая то, что я неукротимая болтуша, а в гостиничной комнате нас ночевало всего трое: Марина, Алиса Пилах и я. Странная женщина с непослушными рыжими волосами, такая себе средневековая ведьмочка, Марина, казалось, всё время размышляла о чём-то важном, намного более важном, чем люди и события вокруг, нас она не замечала.
Спустя время, поговорить с Мариной мне таки удалось: кусочково – в рецензиях под стихами, немного – в личных сообщениях и письмах. За буквами она не прячется, наоборот: купается в них, как рыбка в воде – верх откровения. Когда я предложила Марине поделиться воспоминаниями о детстве и творчестве, она сразу согласилась, и в ответ на свои вопросы я получила семь страниц текста – считайте, целую новеллу, к тому же не только о детстве. Сократить текст рука не поднимается, потому выкладываю всё, как есть, для удобности чтения снабдив подзаголовками. Надеюсь, чтение доставит вам такое же удовольствие, как и мне.
Лидия Дзюпина
Марина Матвеева: воспоминания о детстве и не только
Первые книжки
Не могу сказать, что была каким-то там одаренным ребенком, но я очень рано научилась читать –года в два-три. Еще до первого класса читала на двух языках: русском и украинском, понимая различия между ними, и одолевала такие сурово-толстые книги, как «Карлсон, который живет на крыше», опять же, со всем пониманием. А самую первую книгу я прочла полностью где-то как раз годами между 3 и 4 и, опять же, как ни странно, со всем пониманием, о ком и о чем идет речь. Это была как раз книга стихов, точнее, поэма о Чапаеве. Автора пусть мне напомнят, а я ее запомнила по строкам «Урал, Урал-река. Могила его глубока». Помнится, так мучительно хотелось, чтобы он выжил и не утонул…
Первый стих
Первое стихо, безо всякой от кого-либо подсказки и поддержки, но зато уже со словотворчеством))), написала, когда родилась младшая сестра Зоя (разница у нас как раз в 3 года). Это маленькое чудо произвело на меня такое впечатление – особенно процесс ее роста и освоения мира, за которым я наблюдала с заворожённостью. Стихо звучало так:
Зымырыдыгылыойка,
Ты же – маленькая Зойка,
Ты ходить уже умеешь,
Говорить еще не смеешь.
Затем примерно в том же возрасте были многие рифмушки, так, просто по жизни.
Где со звездами ворота,
Там и мамина работа.
Так и понеслось. Стихи в детстве любила, многие знала. И вообще читать. Но все любила перекраивать по-своему, пересочинять. Я спасла Русалочку. Помнится, трагический и несправедливый конец этой сказки Андерсена вызвал у меня такое неприятие и возмущение, что я сочинила свою «Русалочку», точнее, мы это сделали вместе с сестрой, и писали и рисовали ее (в альбомах, иллюстрации и даже слаженные сюжетные комиксы) много лет. Русалочка у нас обретает счастье, но у нее накопилось столько приключений, что Дисней бы позавидовал. У нее было даже личное имя – Ермила (с ударением на первом слоге). И только Принц остался Принцем: для девочек принц – это святое)).
Страна «Тайна»
А еще у нас с сестрой была своя страна. Она называлась просто – Тайна. Точнее, это была целая вселенная со многими странами – каждая со своей культурой, политикой, духовно-мистическими особенностями, культовыми личностями и т.п. Даже метафизика и мироустройство было свое: у нас люди не умирали навсегда, а лишь на разное время: «на год», «на век», «на час» и т.п. В зависимости от самых разных причин. На этом все и было завязано: политика и вера, и прочее. Например, в одной стране религией было запрещено убивать более, чем на день, – оттого эта страна все время проигрывала в войнах, потому что ее враги быстро оживали и, в свою очередь, солдат этой страны молотили «на год и на век». У нас были христианские рай и ад, с Древом Познания и прочим, но герои туда как бы «ненадолго путешествовали» и смотрели, что их ждет «надолго» в наказание или награду за их образ жизни. Была еще особенность: люди могли легко менять обличье («надевная кожа»), хотя и имели каждый свою природную внешность. Так был случай, когда врагам надо было главную героиню убить, но чтоб никто этого временно не понял, то ее роль довольно долго исполняла злодейка – ее выдал характер и отсутствие талантов и способностей Наргизы. А героиня спаслась, конечно же.)) Она вообще спасалась из всего, аки Гарри Поттер, и сама вечно давала прикурить – бедные были те враги))). Куда же без супергероя!))). Она была Еленой, из-за которой воевали страны и грызлись династии, и одновременно Евой, стремящейся все понять и познать, «во все сующей нос». По происхождению из нищих, будучи красивой девочкой, была продана матерью в школу королевских гейш. Стала гениальной танцовщицей и поразительной красавицей, лавиной харизмы, объектом поклонения легиона мужчин. Иногда имела видения будущего, занималась науками и владела знаниями. В 13 лет стала женой своего короля и королевой, а в 15 полюбила короля другой страны и ушла к нему, вызвав вселенские войны и потоки вражеских коварных планов и заговоров. И это было лишь начало. Она была ангелом и демоном и нашим всем. (Внешность – роковая брюнетка с гривой мелких кудрей: внешность всех сознательно подбиралась под характер). И других героев, и сюжетных линий было немало, но эта была любимой. Магии в Тайне не было. Имела место лишь одна колдунья Сабина, Наргизина гуру, да и та более мыслитель-мудрец, нежели маг. Имелась и лучшая подруга героини – нежная блондинка Эннина, верная тень, эдакий Сэм при Фродо, чья функция – быть в нужное время в нужном месте и вытаскивать из переделок. Была еще харизматичная героиня испанистая брюнетка Микмиулиана (Микма) – низложенная принцесса, добровольная изгнанница на дикий остров, ставшая вождем и просветителем тамошнего племени. Она научила дикарей клеить обои))), а затем изготовлять их лучшие в мире и поставлять на мировой рынок, отчего остров получил название Микмия-Обоия. Героиня Эльсинора – предпочла пожизненное заключение добровольной любви с ненавистным королем и родила в тюрьме сына от насилия (типаж Екатерины II). Леви – гений зла и коварства и одновременно тонкая сальерическая натура, глубоко и безнадежно влюбленная в героя, обожавшего Наргизу, а той ненужного, и завидующая ей (худая, рыжая и вечно растрепанная). Си – «снежная королева», холодное, циничное и подоночное зло (нордическая блондинка), единственное, кому удалось Наргизу победить, похитив ее ребенка и свергнув с престола супруга-короля, да так прижать, что той против нее пришлось объединиться с Леви. Конечно, гадину свалили – у нас все заканчивалось хорошо. Филадельфия, Залисафия, близняшки Диана и Джоанна, русалки, танцовщицы, монахини, «женщины востока» в паранджах, говорящая змея – интересного народу было много))). Были и комические персонажи: дворцовые служанки Изавра и Фериде (неприкрытые пародии на Рабыню Изауру и Фэриде Ханум). Любимым приколом было то, что они мыли пол во дворце так, что на нем все поскальзывались, в том числе и врывающиеся или подкрадывающиеся враги, – что нередко спасало «фронтвумен». Герои были незначительны – это был глобально женский мир, но – «зеркальный»: героини и были героями. Был один заслуживающий внимания герой – Течкрэнчь – он ходил фоном вокруг Наргизы, то подставляя ее, то спасая, в зависимости от того, чего она заслуживала, особенно был в тему, когда кому-то требовалось ее приревновать, или ей – заставить кого-то страдать, при этом сам был к ней индифферентен. Мы Тайну сочиняли, рисовали, разрабатывали, продумывали образы и характеры, играли в нее, как в ролевую игру, тоже очень много лет. Это было важной частью и образом жизни. Помню, даже в карты играли, раскладывая на шестерых: Наргизу, Эннину, Микму и их мужей и играли от их лица. Тайна обросла такими подробностями, приключениями и психологическими закидонами, что хватило бы на цикл романов. Три романа по ней я и написала в 9-11 классе, показывала их крымским фантастам и получила одобрение, но эти вещи не сохранились. Разумеется, тон фантазиям задавала я – она у меня была уже тогда, так сказать, «больная». Но и сестрица не отставала. Мы много играли в ролевые игры и на другие темы. Я предпочитала мужские роли, а Зая по жизни была Девушкой, той, которую похищали и требовали «стать моей женой» злодеи и спасали герои. Ее задачей было гордо говорить «Нет! Лучше смерть!» негодяям, а моя функция была многозадачной: изобразить все остальное)).
Мысли о смерти
Очень рано начала задумываться. И не только о хорошем. Первые мысли о том, как все плохо и не умереть ли бы, помню в возрасте пятилетнем. А еще в том же возрасте сама «открыла» для себя круговорот воды в природе и построила примитивную концепцию рая и ада (еще не зная Бога, а просто размышляя, куда попадают люди после смерти (в это время умерла любимая прабабушка, в последние дни много говорила о том, что надо бы «насушить сухариков с собой», потому что «там кушать нечего»). А вот почемучничеством я в детстве не страдала – больше старалась понять сама. Потому порой и «понимала» многое набекрень. Это отразилось и в дальнейшем.
Школа
В школе у меня была феноменальная память на поэзию. Чтоб не париться в течение года, я узнавала программу стихов на полугодие по русской и украинской литературе, выучивала их все сразу, ловила учительниц – и сдавала. И была свободна. Раз управилась где-то примерно с более 20 стихами за раз. В 11 классе был Серебряный век – число стихов неограниченное – там я просто «зверствовала». Учительницы балдели и многое мне прощали. Например, то, что я совершенно не шарила в физ-мат науках. Но в гуманитарных хватала буквально звезды: патологическая грамотность и буйная фантазия на сочинения (нередко – в стихах) и ответы по темам, победы на олимпиадах и творческих смотрах очень помогали «выживать» в школе. Как-то даже написала поэму по физике (про молекулы и диффузию) и нарисовала комикс по анатомии («Приключения Даши в кровеносной системе»). Еще любила переводить стихи с одного языка на другой – даже получалось. Английский не давался, да и в будущем отношения с ин. языками не складывались. (Зато естественные науки и языки дались Зае – она ныне преподает биохимию на английском иностранцам). Позже выяснила: это особенности памяти: у меня она образная и впадает в ступор при необходимости запоминания «бессмысленных» (безобщекартинных) наборов звуков и знаковых последовательностей. Это и ин. языки, и длинные формулы – запоминать последние (особенно тригонометрические – ненавижу!)) не было никакой возможности – без шпоры не могла написать ни одной контрольной. Учителя понимали и закрывали глаза.
«Здесь ты будешь писать стихи»…
С собственной поэзией всерьез началось совсем обыденно – и в то же время мистично. Однажды, когда мне было лет 7-8, ко мне подощел папа с огромной общей тетрадью и сказал: «Здесь ты будешь писать стихи. Давай покажу, как» (он тоже пишет). Мы с ним вместе написали три четверостишия, а потом я уже сама. В этой тетради стало появляться много стихов, потом рассказы и сказки. Рифма и размер мне сразу легко дались, но первые стихи были «идейные» – тогда еще был СССР, а потому – знамя Октября и звезды кремля. Но были вещи и с человеческим лицом. Одно из них – стихотворение о маме – стало моей первой публикацией в местной газете – мне было 10 лет.
Мамины волосы по ветру вьются,
Глаза у нее голубые, как небо,
Мамины губы так звонко смеются,
Словно журчит ручеек из-под снега.
Мама моя так добра и прекрасна.
В детстве качая меня в колыбели,
Голосом тихим, наполненным лаской,
Песенку мне колыбельную пела.
Вот десять лет мне исполнится скоро.
Выросла. Мамино сердце – все тоже.
Женщина, ласковей нету которой,
Трудолюбивей, добрей и дороже.
Затем было много творческих смотров, секция «Пресс-центр» Малой академии Наук Крыма, секция литературного творчества Малой академии Искусств, победа в конкурсе рукописной книги, наградой за которую стала поездка в «Артек» (1993 г, мне 14), затем – в 11 классе – моя повесть победила во всеукраинском конкурсе, появились первые статьи, их подхватили газеты. Выезд в Симферополь (до того я жила в маленьком городе Саки), знакомство с молодой крымской богемой из разных городов и поэзией в стиле сюр, «новой волной», постмодернизмом, легкий подхват этого – мне в литературе вообще все легко хватается: могу писать почти в любом стиле и подражать практически любому поэту (но зачем, если лучше быть собой?). К сожалению, знакомство также с сопутствующими этому явлению вещами: психоделика, свободная любовь, алкоголь, трава… Но сие не стало частью жизни, ибо «и своей дури хватало».
Романы на бумаге и в уме
В период 14-18 лет я страшно и много писала романы. В основном, это были подражания пиратским и ковбойским темам (а-ля Майн Рид и Стивенсон), но была и научная фантастика, детектив об итальянской мафии, русский детектив (о Ялте), современный роман на тему американской бизнес-конкуренции (под впечатлением «Возвращения в Эдем»), повести из жизни школьников – пробовала себя в разных жанрах. Любила издеваться над героями, описывать боль и страдания, – выход скрытой агрессии на мир. Но далеко не только это. Одной из любимых тем был образ женщины, переодевающейся мужчиной и ведущей их образ жизни, при этом «делающей по всем фронтам» реальных мужчин. Но, конечно же, влюбляющейся, и оттого входящей в конфликт классических трагедий – «борьбы между чувством и разумом». Ну, и вообще, «война полов» – была значимая и ранняя тема. Но хеппи-энд был обязателен – всем страдальцам по счастью. Наиболее же аутентичными были именно романы о Тайне. С литературой фэнтези я еще тогда не познакомилась, подражать было некому. Мне говорили, что слог легкий и хороший. Думаю, сохранись это сейчас, была бы вещь. Увы, ничего не осталось. Переписать можно – но не будет уже той непосредственности и плагиатоневинности, да и вообще, свежести. Зато сохранилось во мне одно качество: я сочиняю романы до сих пор (всего 4: два тянутся из детства, один появился в лет 25, последний – года два назад). Сочиняю их для себя, по ночам, чтоб заснуть, чтоб успокоить нервы, или когда нечего делать – в электричке там или еще где. Не записываю. Но за эти годы они «оделись» опытом, пониманием природы человека и многими знаниями, тонкостями характеров и поступков героев, потому думаю, что когда-нибудь все же их напишу. Это уже не детский лепет. Агрессия и война полов осталась, но теперь они носят научное обоснование, и это как раз и должны быть произведения о том, откуда это берется и как с этим в себе бороться – тема актуальная и человеку полезная. Да и уже тянет на прозу… Но писать ее (большую) пока боюсь: корябать так легко, как тогда, просто простынями – уже не могу. Цепляюсь за каждое слово, работаю над каждым предложением, как проклятая, и это утомляет. Думаю, вернусь к романам, когда душа вернется к простоте.
Тогда же – страсть к чтению словарей. Любых. Говорят, это какое-то психическое отклонение. Но сия любовь сохранилась до сих пор: словари и справочники читаются с не меньшим интересом, чем художка. А чтения на протяжении всей жизни всегда было завал – и бессистемный. От Шопенгауэра до Донцовой.
Жизня студенческая
Затем поступила на филфак (а куда ж еще?)), удивлять преподов все той же патграмотностью и нестандартностью мышления. Помнится, моя курсовая по Грину вызвала ажиотаж на кафедре и нервный срыв у профессора. Когда я ему сказала, что, мол, верните мне черновик, я перепишу все как надо, но ответил: «Ни за что, это надо сохранить для потомков». И потребовал защищать то, что есть. А на защите меня оставили под конец, как «самое вкусное». Этой курсовой на филфаке до сих пор «детей пугают». ))
А всякие стебные стишочки на студенческую тему – хлебом не корми. Юмор тоже получался всегда, хотя и не был любимой темой. В то время я еще играла на гитаре и сочиняла музыку к своим стихам. И пела. Но голоса у меня нет, а также нет и, в отличие от харизмы чтеца, бардовской харизмы (не могу пением заворожить). Потому, продержавшись несколько лет и поучаствовав в бардовских фестах и ничего там не «поймав», сие сошло на нет. Долго мучила гитару для себя, играла и пела наедине с собой. Многих обучила игре, завидовала, что у них с этим складывается куда лучше. Оборвалось совсем, когда гитару украли – мотивации на покупку новой в себе не нашла, так и завершилась сия «карьера». Впрочем, думаю, появись гитара – рука все вспомнит.
За пять лет учебы было покончено с романами (сама жизнь была интереснее), зато было написано много стихов. Страдательность и агрессия переместилась в них. На 3-4 курсах связалась с толкиенистами, много играла в ролевые игры (это мое природное), а также с хиппи и прочими неформалами, одевалась и пыталась жить в их стиле (все переживала, что я «не настоящая хиппи, а лишь подражатель», потому, что продолжала учиться и вообще была «повязана системой». Только теперь понимаю, что как раз самой настоящей и была: и внешний вид, и мировоззрение, и дурная голова, и богемный образ жизни – куда больше?). В это же время появилось наше молодежное литобъединение «МЫ», которое жило 7 лет (1999-2006). Руководителем его изначально не была, зато носила гордые звания «ведущего поэта» и «замполита» (заместителя по литературным вопросам). В 2005-2006 была руководителем. Лито распалось, когда я заболела и на два месяца угодила в больницу, а народ не смог сам сорганизоваться и собираться.
Крещение в 20 лет
Было еще значимое событие за время учебы. Принятие крещения в 20 лет и сильный «удар» в православие. Соблюдалось тогда буквально все, много читала духовной литературы, разбиралась, исколесила все крымские монастыри и т.п. (параллельно с хиппи). Длилось около 2 лет, потом оборвалось мгновенно. Из-за любви. Я держала пост, была неделя до его окончания, и в тот день человек, по которому я тогда умирала, предложил провести с ним ночь. Я сказала, мол, не могу, подожди неделю. На следующий день он появился с другой – и потом встречался с ней серьезно. Понимаю, что это было глупо и инфантильно, но за это я глубоко и больно «обиделась» на Бога и на «всю Его систему», и до сих пор эта обида не искоренилась. Ясное дело, Он тогда явно уберег меня от чего-то куда более болезненного, но: что может быть болезненнее крушения мировоззрения? Ибо после того – как сглазили. Теперь понимаю, что дело было не в вере – я просто изучала нечто для себя новое: знания, образ жизни, традиции, «возможности». А тогда дело подходило к тому, что «эта тема поднадоела» и разум искал чего-то другого. Этим другим стала «карамазовщина» и «метание в небо сапожных ножиков». Увы, отражается до сих пор.
А в литсреду Крыма по-крупному влилась лишь после окончания учебы – уже в 2001 году. Меня заметили на фестивале «Крымская Альгамбра». И понеслось. Украина – 2004 год, Россия – 2005, зарубежье – 2006. Интернет, книги, Союзы… С тех пор было тоже много всего, в том числе и «становленческого», но это уже не относится к «детству».
Быть «существом из другой планеты»
Все «детство» ощущала к себе неадекватное отношение мира. В школе одноклассники пытались травить. На филфаке, где все не без привета, ходила в особо клинических чудиках. Даже хиппи косились. На первых работах в офисах относились снисходительно. Почему-то часто и много мир старался сделать больно – видимо, у него это стандартная и неконтролируемая реакция на острую чувствительность и ранимость – «слабых» любят бить все, только есть те, кому хватает силы духа этого не делать. И параллельно с этим – восхищались и воспринимали как нечто, небожителя, существо с другой планеты. Все это мучило, потому старалась держаться таких же, как сама. Но и среди них находились те, кто не понимал и вещал ярлыки. Даже среди поэтов. А став старше, сделала страшное открытие: можно быть очень талантливым поэтом, но при этом – вполне адекватным и успешным в этом мире человеком: иметь нормальную семью, профессию, карьеру, деньги, влияние. Можно быть НОРМАЛЬНЫМ – и при этом классным поэтом! А вовсе не изгоем и белой вороной, непонятой и непризнанной. Потому теперь свою неотмирность и мироотстраненность мне даже и оправдать нечем. Но все равно ее люблю – с нею жизнь нестандартнее…
О «яблонях» и «яблоках»
Вся наша жизнь – от родителей… Они сами меня на это «подсадили», но лишь «для общего развития». Когда я начала на этом загоняться и придавать слишком большое значение, они испугались. А когда заявила, что это мое призвание и больше ничем другим я заниматься не хочу (по типу «тунеядца» Бродского), то испугались совсем. Конечно же, работать мне приходится. Нахождение себя на литработе (редактура, журналистика, рецензии, работа с молодыми и проч.) стало своего рода спасением – родное. Но доказать родителям, что само творчество чего-то стоит и что в этом могут быть реальные достижения, было надо. Они, как любые обыватели, все измеряют деньгами, и этим очень обезобразили мою жизненную позицию. Был рано и безнадежно испорчен сам подход к творчеству. Психологически. Я давно не могу воспринимать поэзию как Божий дар, радость и отдушину. Она завязано на достижениях: публикациях, членствах в союзах, победах в конкурсах и получении премий. Особенно на денежном эквиваленте – подсознательно хочется доказать родителям (и именно им!), что за это можно еще и зарабатывать. Мол, не зря тут плюшками балуюсь. Увы… Зато они теперь мной гордятся, отец в беседе с друзьями никогда не преминет расхвастаться всеми моими членствами и победами. А чем еще? Не стихами же – миру они, в общем-то, не нужны. Что ж, думаю, с возрастом сей юношеский максимализм с меня сойдет – уже начинает… Творчество – это другое. И миссия моя на земле другая. А достижения – суета и томление духа. Понимаю, но еще органически не прониклась. Пока еще хочется бежать куда-то с олимпийским факелом и давать угля.
Детей своих не планирую. Но их планирует сестра. По умолчанию, их гуманитарно-эстетическим развитием заниматься мне. Буду стараться по мере сил. Будет у них поэтический талант – стану развивать и поддерживать. Но и развитию необходимых для жизни и заработка знаний и качеств содействовать стану. А ведь есть множество творческих именно что «профессий». А то, что поэзия последний раз была профессией аж при Пушкине – не вина поэтов, а «вина» развития общества: тогда (Возрождение,18, начало 19 в.) было важнее становление культуры и осознание человеком себя как мыслящей, творческой и духовной личности, самих возможностей разума и духа (само название эпохи – Просвещение!), а с середины 19 и ныне – индустрия, техпрогресс, государственная и личная успешность, выраженная в материальной, – иные критерии сейчас не котируются. Но прорвемся. Ведь у нас вся семья творческая: отец пишет стихи и недавно написал политический триллер, Зоя пишет детские стихи и сказки, уже два года печатается и планирует издание книжки, даже мама ироническую поэму «родила». И спутник жизни поэт. Окружение сплошь творческое, никуда от этого не деться.
Свежая мысль
Но в последнее время что-то потянуло на конкретику. Возник интерес к химии, физике, минералогии, технике, строительной механике и т.п. Появилось острое чувство, что правда – в молекулах и атомах, а все остальное – «натяжка». Что истина человеческой природы – в живущем в нас звере и удовлетворении его потребностей (без того человек не может быть счастлив), а духовность и культура – это такая надстройка, такой миф… А еще она порочна, ибо суть свалка для неудовлетворенностей этих самых базовых потребностей. И что хуже всего – не спасает. Но делает жизнь однозначно неоднозначнее)). Так что, с силами соберясь, Музам помолясь, факел в рученьках крепче сжав, снова вперед – даёшь!))
Подготовила: Лидия Дзюпина (Босоногая Сказочница)
Фотоматериалы.
1. С сестрой, в районе 6 лет. По умолчанию младшую хотели садить на коня. И тогда я выдала тираду, что-то типа: «Почему это все лучшее достается мелким? Долой дискриминацию старших сестер!» В итоге на коне – я))
2. Первые признаки гламура)) Мне 12. Справа – сестра.
3. Первая любовь. Мне 14.
4. Молодая крымская литературная богема образца 1996 г. Мне 17. В альбоме под фото подпись «Проказники из психушки».
5. Мы с известной крымской поэтессой Викторией Анфимовой образца1996. Мне 17, ей 19.
6. Толкиенистская тренировка 1999 г. 19 лет.
7. Ролевая игра 2000 г. 20 лет
8. Хиппуем. Вокруг 20.
0
