Одно из главных событий поэтического премиального сезона комментируют Борис Дубин, Александр Иличевский, Бахыт Кенжеев, Валерий Шубинский и другие
Станислав Львовский
Соснора оказался как бы «не в своем ряду», однако именно это происходило с ним и с его стихами всегда. Он печатался в советские времена, но никогда не был советским поэтом. Арьев в давней статье «Ничей современник» даже называет его «столпом нонконформизма». Соснора в значительной степени является продолжателем традиций русского авангарда начала века, но его способ работы с этим наследием существенно отличается от всех тех, что мы можем наблюдать в современной русской поэзии. Поэтика Сосноры легко может быть вписана в более широкий европейский контекст, однако по проблематике он часто оказывается чуть ли не архаистом. Наконец бесспорность положения Виктора Сосноры как живого классика сочетается с тем, что довольно обширный корпус его текстов не слишком внимательно прочтен даже многими коллегами — что уж говорить о широком читателе.
Вчерашним решением жюри, как замечает Борис Дубин, «признана, подтверждена, передана далее общелитературная значимость и, в том числе, сегодняшняя важность поэтической линии, идущей от русского футуристического авангарда». Консервативная премия, ориентированная на традицию крайне важную, но одну из многих, признает тем самым равноправие радикальных практик поэтической работы с языком.
Благодарить за это мы должны прежде всего Виктора Соснору.
Валерий ШУБИНСКИЙ, поэт, критик
На первый взгляд Виктор Соснора — очевиднейший кандидат на премию «Поэт». Он входит и в тот список, который — где-то еще с шестидесятых — отложился в сознании среднеинтеллигентного читателя, и в канонический ряд так называемого «профессионального сообщества», причем почти любого его сегмента. Но благополучие его статуса не должно заслонять от нас парадоксального драматизма его поэтической судьбы. Соснора был единственным за все время существования советской литературы писателем, по крайней мере единственным поэтом, вполне, до конца эстетически состоявшимся в ее границах (не в формальном, бытовом смысле, а в эстетическом, ментальном), а потом эти границы разорвавшим, ушедшим за них целиком и полностью. Говоря конкретнее: «Январский ливень» и самые ранние стихи из «Всадников» (включая знаменитую «Смерть Бояна») — это стихи хорошего советского поэта «левого» толка, удачливого соперника Вознесенского, продолжателя Мартынова и Кирсанова, протеже Асеева. И вдруг где-то около 1962 года происходит прорыв/взлет/падение в бесконечные засловесные пространства, гибкую и гулкую точную неточность. В мир, куда многие мучительно пробивались — а этот залетел на волне старомодного байронизма, сам, кажется, того не желая: в том мире, мире любимых и чтимых Мартынова и Асеева, у него все было хорошо. А сюда, в мир лирической свободы, начинающийся с «Последних песен Бояна», с «Китежа», он долетел сквозь ледяную и огненную стену с обгоревшими перьями, с надломленным крылом, с чуть надорванным голосом. Легко и приятно видеть в его бешеном своеволии по отношению к миру и языку «авангард». Но, может быть, колдун поневоле чувствует: без этого искажения пространства и времени под себя он упадет и разобьется. Другое дело, что лучшие стихи Сосноры — те, где это напряженное колдовство едва заметно (хотя все же заметно). Этих стихотворений достаточно для нашей долгой любви. Поэт, написавший «Латвийскую балладу», «Хутор у озера», «Дождь-декабрь», «Семейный портрет», большую часть тех же «Последних песен Бояна», — классик. И если написание этих стихотворений требовало некоторого количества шлака, — что ж, таков производственный процесс.
Игорь ПОМЕРАНЦЕВ, поэт, редактор и ведущий «Радио Свобода»
Я помню две строчки Виктора Сосноры и вот уже почти полвека повторяю их:
Я понимаю, понимаю
мятущиеся ваши души
Всего две строчки. Зато какие!
Александр ИЛИЧЕВСКИЙ, прозаик, поэт
Это событие — подлинное счастье и торжество справедливости. Нынешний лауреат отличается рыцарским бесстрашным служением Языку, и сделанное им огромно. Значение этого события умножается тем, что авангард русской словесности увенчан не только признанием, но и венком классичности.
Борис ДУБИН, социолог, переводчик
Замечательное (в смысле — прекрасное и в смысле — примечательное), по-своему радикальное решение. Им, если я его верно читаю, признана, подтверждена, передана далее общелитературная значимость, и в том числе сегодняшняя важность поэтической ЛИНИИ, идущей от русского футуристического авангарда. Вместе с тем наградой, несомненно, отмечено сейчас отдельное и совершенно особое ЛИЦО, которое ни с кем не спутаешь, поэт со своим одиноким и последовательно, даже упрямо отстаиваемым в этом качестве местом. Более чем редкое сочетание общего (значения, уважения) и уникального (голоса, позиции). Для меня такое решение — удача премиального жюри, может быть, какой-то его новый шаг — шаг в новое.
Федор СВАРОВСКИЙ, поэт
Я не могу сказать, что Виктор Соснора как-то повлиял на формирование моего литературного вкуса. Однако масштаб его таланта, по-моему, вполне заслуживает премии. Кроме того, Соснора стоит как-то особняком от того литературного процесса, который мы обычно рассматриваем, — и это хорошо, что его наградили; с ним это случалось, но не так часто, как должно было бы. Мне кажется, последние три года премия «Поэт» занимается восстановлением литературно-исторической справедливости, отмечая авторов, прежде обойденных вниманием крупных общественных институций. В следующем году, думаю, было бы неплохо таким же образом поощрить, скажем, Ольгу Седакову или Льва Рубинштейна.
Александр СКИДАН, поэт, критик; Вадим МЕСЯЦ, поэт, издатель
Словами Сосноры: «В любой стране свои битвы, но в России почему-то в первые ряды бойцов толкают не военачальников, а поэтов. Это лестно, но неуместно. Им не дают ни солдат, ни пулеметов, а выталкивают голышом, заставляют кричать мятежные слова и убивают сзади, в спину». Универсальный поэт — без разделений на жанры и детали, последний герой, намекающий своим существованием на условность российских столиц-границ и вообще поэтических карт. Сильный человек, что равнозначно определению Поэта. Автор, к которому необходимо прислушаться (таких людей почти не осталось). Виктор Александрович овладел даром грозного внушения. Он победил. Успел победить.
Томаш ГЛАНЦ, приглашенный профессор Университета им. Гумбольдта в Берлине, доцент Карлова университета в Праге
Присуждение премии «Поэт» Виктору Сосноре я воспринимаю как семейную сатисфакцию, так как отец моей тещи, переводчик и знаток поэзии и литературы вообще Эдуард Викторович Богомолов, часто повторяет, что Соснора недооцененный автор, гораздо более значительный, чем Бродский. По поводу последнего я с ним не согласен, уже потому, что сложно сопоставлять поэтику великих авторов, но в целом я разделяю и уважаю его уважение к поэту, который известен также проницательным утверждением, что не только поэты, но и все настоящие писатели — выродки и преступники. Но это отдельный разговор.
Борис ХЕРСОНСКИЙ, поэт
Я очень рад, что прекрасный поэт Виктор Соснора получил самую престижную поэтическую премию России. Все десятилетия, в течение которых я увлекался поэзией, Соснора присутствовал в моей жизни, его голос со временем менялся, но всегда оставался не слишком громким — и неизменно искренним. Соснора мог быть традиционным и авангардным, оставаясь самим собой. Мне кажется также существенным, что симпатии жюри были отданы питерской поэтической школе, давшей нашей литературе много замечательных имен. Думаю, мы все перечитаем стихи Виктора в эти дни еще и еще раз.
Бахыт КЕНЖЕЕВ, поэт
Виктор Соснора — из первопроходцев, из тех, кто открывает в глубинах родного языка неведомые пласты — и для читателей, и для будущих поколений поэтов. От души поздравляю замечательного и яркого поэта с заслуженной наградой.
Линор ГОРАЛИК, писатель
Для меня, как для читателя, наиболее, может быть, дорого переплетение Сосноры-человека и Сосноры-поэта: легендарная биография Виктора Александровича; невообразимые его рассказы о приключениях, похождениях, тяготах и победах превращали для меня его стихи в послания из мира высокой драмы. Это давало возможность двух, трех, пяти прочтений каждого текста, как если бы они были написаны не одним поэтом, а двумя, тремя, пятью поэтами: девятилетним снайпером, андеграундным советским поэтом, облученным советским солдатиком, официальным советским поэтом, парижским лектором, пожилым петербуржцем... Мне кажется, я одинаково люблю их всех.
Андрей ЛЕВКИН, писатель
Ну, тут не премия для поэта, а поэт для премии.
Илья КУКУЛИН, критик, поэт
Виктор Соснора завершил в русской поэзии ту революцию, которую в западноевропейской словесности начали Шарль Бодлер и Лотреамон: он создал фигуру «проклятого поэта» прежде всего как реформатора языка. Начали эту работу Велимир Хлебников и Александр Блок, но были в ней непоследовательны: Хлебников слишком много внес в образ поэта от мифологизированного представления о юродивых, Блок — просто от богемы. В этом смысле Соснора сделал очень много для того, чтобы русская поэзия объединилась с европейской в своем самосознании, в своем отношении к трагичности человеческого удела на земле. Даже многочисленные аллюзии на Древнюю Русь и «Слово о полку Игореве» в старых стихах Сосноры сегодня воспринимаются как напоминание о времени, когда русские княжества были частью единой средневековой Европы. Поэтому присуждение Виктору Сосноре премии «Поэт» — радостное событие для всех, кому в русской поэзии дороги не только традиции, но и обещание будущего.
Источник: openspace.ru