Уважаемые читатели!
Сегодня в рубрике «Когда писатели были детьми» – маленький девичник. Предлагаем Вашему вниманию два путешествия в детство – на первом пути – посадка на рейс прямёхонько к маленькой симпатяжке Женечке Барановой (Джен), на втором пути – ковёр-самолёт, готовый доставить Вас к умилительной крошке Асеньке Коробкиной (asska_korobkina). Устраивайтесь поудобнее, включайте воображение и наслаждайтесь полётом!
Евгения Баранова. Эссе о детстве
Начнем с самого начала. К счастью, я не была вундеркиндом, поэтому с самого начала я себя не помню. Первые воспоминания относятся к годам трем. Помню ощущение радости от мнимой торговли красиво упакованным мылом. Помню вкус розоватой зубной пасты, которую привез мне в подарок двоюродный брат. Причем привез не откуда-нибудь, а из далекого города Кишинёва, где проходили страшно для брата необходимые соревнования по спортивной стрельбе. Позже помню Есенина. Есенин был изображен на тонкой книжке – с одной стороны Есенин, с другой береза. Учили с бабушкой "березу". Сказки же – недолюбливала. Собственно, писателя во мне не предвещало ничего. Или предвещало – многое. Родители сохранили аудио, на котором можно разобрать мой голосок, воспроизводящий "Бородино" на память. Хорошо помню, что моей тогдашней памятью гордились. Даже я гордилась.
Кроме того, мне нравилось возвышаться на стульчике, смотреть в лампу и декламировать. И танцевать. И цветные юбки. И ритмика «цыганочки». Даже окружающий мир нравился. Весь.
С возрастом ситуация стала меняться. Читать я научилась лет в пять, но еще некоторое время ленилась и вынуждала деда зачитывать мне книжки вслух – про маленькое привидение, маленькую ведьмочку, Ронни-дочь-разбойника и так далее. Получается, меня всегда привлекали несколько асоциальные элементы.
Если детский комбинат по выращиванию я в целом признавала, то со школой ситуация сложилась странная. Когда тетенька-психолог меня спросила, хочу ли я в школу, я честно призналась, что ни капли не хочу. Но тетенька меня не послушала – и признала к школе годной. В принципе, школа ничего нового для меня не представляла – там работали мои родители.
Мама меня, закутанную в шубу, как шоколадное полено в фольгу, носила на руках на школьные вечера и вечеринки, потому что оставить было не с кем. Дедушка с книжками и бабушка с Есениным жили в Херсоне, а мы с родителями в пригороде Ялты, в полуподвальной комнатке девяти квадратных метров.
Училась я, как ни удивительно, отлично. Скорее всего, потому что занятия – по семейным причинам – пропускала достаточно часто.
Дети всех встреченных рас и конфессий меня не то чтобы недолюбливали, просто плохо понимали. Я в ответ смущалась, терялась – и читала "Трех мушкетеров". А потом "Анжелику". От них – моя неистребимая любовь к Франции.
Как я уже неоднократно говорила, стихов тогда я не писала. В художественную школу не ходила. Музыкой или какой-нибудь академической греблей тоже не занималась. Любила фотографировать на старенькую "Смену", любила ловить рыбешку на речке под Херсоном.
В пятом классе началась литература: написала рассказ про таракана, который на самом деле был космическим кораблем. Полюбила всей душой сочинения – они же меня отвергали. В моей 10 -летней головенке роились идеи, врожденная грамотность и рядом не ночевала, потому уроки литературы превращались в сплошной Mein Kampf. Сочинения я переписывала раз по пять. А всё потому что отзыв "хорошо" меня не устраивал. После злополучного тараканьего рассказа меня могло успокоить только "блестяще". И мне таки удалось добиться своего – классу к 10-тому. То есть тогда, когда меня отзыв учителя волновал куда меньше.
Помню свой первый поэтический опус. Он был чудовищен. Мне было четырнадцать. Я начинала слушать "Агату Кристи", на день рождения моя ближайшая подруга Ксеня подарила мне диск Rammstein. Словом, образ очевиден.
Начинался опус так:
Я падаю в небо, лечу в бесконечность
и кожей всей чую падения нежность.
Мне скучен твой пульс, разговоров аккорды
ты слишком покорен душе моей гордой.
Слава богу, сей шедевр не нашел отклика у окружающих, а то решила бы, что это и есть искусство.
Годам к пятнадцати попала в МАН. Пришла с целью прокосить школу, перепрыгнула через городскую секцию, оказалась в Симферополе. Немедленно проявила все дурные черты своего характера – завоевала новых друзей и не_симпатию большинства старших. Так, собственно, продолжается до сих пор.
А за день до своего 16-летия, меня вытянул мой ялтинский куратор по МАНу на некий фест с гламурненьким названием. Назывался фест "Звезда Любви" и являлся он, как ни странно, кузницей ялтинского неформального движения. Я заняла первое место, потому что забыла, какие тексты я выбрала для выступления и прочитала те, которые пришли в голову.
А дальше – дальше "Альгамбра", "МЫ", "СТАН", первые публикации, поездки, выпускные и вступительные экзамены.
А дальше – жизнь.
Анна Коробкина. О детстве, о стихах и всё такое
Конечно, если зрить глубоко в корень, то моё знакомство с поэзией началось со сказок Чуковского, как у любого нормального ребёнка нашей необъятной родины… «Федорино горе» вообще сказкой-раскраской была: мне читают – я тут же калякаю-малякаю… Но из творцов меня по-серьёзному захватил Н.А. Некрасов. Помню, ходила по всему дому и его стихотворения вслух декламировала с книжки, а потом уже и на память…
О стихах наизусть? Честно говоря, я не помню какой стих пришлось зубрить первым. Любимый стих? Из тех, что душу в юности грели, это Некрасовских три текста: «Один покинутый тобою», «Размышления у парадного подъезда», «Внимая ужасам войны»… А, помню как в школе задали отрывок из «Мцыри» Лермонтова наизусть. Мы выходили к доске и читали. Мне особенно нравился момент: «Ты хочешь знать, что делал я на воле!?- Жил!!! И жизнь моя без этих трёх блаженных дней…» и т.д. Цитата, конечно, неточная, но я старалась передать мои интонации. Я читала с выражением, при этом мне хотелось ещё и жестикулировать. Ну, если нравится, тут ничего не поделаешь. Кстати, на уроках лит-ры за счет артистизма часто и выезжала на хорошую оценку. Нелюбимых стихов что-то припомнить не могу…
К сожалению, текст моего первого стихотворения утерян в веках навсегда… С ним у меня связано очень неприятное воспоминание. Когда я ещё училась в начальной школе, мы на уроке в классе читали что-то из Пушкина… На следующий день я пришла в школу со стихотворением собственного сочинения. Я особого значения этому событию не придала… где-то к концу дня поделилась новостью с кем-то из одноклассников… Новость, на удивление, быстро дошла до учительницы, и на уроке она взяла у меня рукопись и прочла её вслух всему классу. Помню, там было что-то про метель, всадника и какой-то огонёк на окошке… Потом учительница сказала, что это уж очень напоминает стихи Александра Сергеевича и обвинила меня в плагиате. После чего, я, конечно, уничтожила предмет позора и зареклась вообще писать стихи. «Откачала» меня уже в 17 лет моя репетитор по эстонскому языку, легендарная женщина, спасибо ей огромное.
При каких обстоятельствах и о чём писала? Ох, не скажу ничего об обстоятельствах… однако морализировать – это было любимое занятие. Будто без меня и Земля вертеться перестанет! Судите сами:
Картонная корона
Со вздохом подарю тебе
Картонную корону…
Павлином венценосным
Станет черная ворона…
И улыбаясь гордо,
И улыбаясь ярко,
Носи свою корону
Вожделенным подарком.
Ты ростом станешь ниже
Под тяжестью величья.
Меж златом и бумагою
Ты не найдешь отличья.
Приклеишь ты на спину
Улыбки тех, кто рядом:
Тебе твоя корона –
Награда и отрада.
Случайно оступившись,
Ты сядешь в лужу.
От счастья небывалого
Ты станешь неуклюжим.
Улыбкой воссияешь
В слепящем гордом свете!
Тебе с твоей короною
Грядущего не светит.
Мило и уже причёсано - это я имею ввиду, что над текстом работали (мне помогали).
Растоптанный башмак
Растоптанный башмак
Валяется в пыли
Уже не согреваемый
Теплом ноги носящего.
С оторванных подошв
И грязь не соскребли,
И ниткой не зашили
Уст просящего.
Растоптанный башмак
Свою утратил суть,
Бес сожаленья брошенный
Среди тряпья и хлама.
Растоптанный башмак,
Прервав внезапно путь,
Стал вескою причиной
Негаданного срама.
Ей Богу, не хотел
Так крупно подвести,
Но нервные пружины
Предательский не сжались.
Не зря боялся я,
Что вдруг не хватит сил…
В растоптанной душе
Они не удержались…
Это мои первые уже осознанные пробы пера… кое-где были ошибки, конечно, не отрицаю…
Ну и т.д. – я имею ввиду тематику: все грани несправедливости в героях без лиц.
Как реагировали родители на мои первые стихи? Папа мой – далеко не писатель – считает, что дар этот я унаследовала от него. Почему он так считает – для самой загадка. Мама очень ждёт каждую публикацию с моими текстами и очень гордится, показывая своим подругам. От этого мне, право, как-то не по себе …
Считаю ли нужным приобщать детей к поэзии? Обязательно! И к поэзии, и к прозе. Детям лучше полюбить читать, и чем раньше, тем лучше. Это не только развивает ум и словарный запас расширяет, а и дух, душу, моральные качества… В общем – да, да, да!
Как? – По-старинке))). Бабушка в детстве мне сказки Андерсена читала – до сих пор их обожаю.
Пэ.Эс.: Желающих «упасть в детство» и захватить с собой других на экскурсию – просьба обращаться ко мне, Сказзи – skazkin_dom@mail.ru
В то же окно можете бросать свои пожелания и идеи по поводу создания других материалов о современных писателях-поэтах, то бишь о Вас, родненьких.
Также можно аукнуть в комментариях к этой статье – и гора сама придёт к Мухаммеду.
Спасибо за внимание! Чудес и приятностей Вам!
Материалы по теме:
«Когда писатели были детьми»: Женя Баранова и Аська Коробкина. 
0
