Б.-О. Горобчук і Елла Євтушенко в перекладах Дмитра Кузміна
Категорія: «Переклади укр/рос» | Переклад: Дмитро Кузьмін | Перегляди: 2969
Богдан-Олег Горобчук (1986) — український поет, художник, куратор літературно-мистецьких проектів, учасник музичних проектів Микола і телевізор, L'eau, Повсякденність. Кандидат соціологічних наук, викладач соціології, піарник. З 2007 і дотепер бере активну участь в літературному житті країни, є куратором багатьох літературно-мистецьких проектів. Поезія Б.-О. Горобчука наразі перекладена і опублікована англійською, білоруською, польською, португальською, російською, французькою, німецькою, іспанською, словацькою та литовською мовами. Вірші друкувалися в журналах «Шо», «Київська Русь», «Кур'єр Кривбасу», «Стых» та ін., у численних українських та іноземних анлогіях та альманахах.
Бібліографія: Книга дослідів (Житомир, 2002), Місто в моєму тілі (Київ, 2007), Цілодобово! Богдан-Олег Горобчук, Павло Коробчук, Олег Коцарев (Київ, 2007), Немає жодної різниці (Київ, 2007), Дві тонни: Антологія поезії двотисячників (Київ, 2007), Літпошта (збірка молодої поезії, і не тільки…) (Київ, 2009), Сновиди : Сни українських письменників (Київ, 2010), Етика любові, естетика смерті (Київ, 2013).
ПТИЦЫ
какой судьбы себе ищут птицы?
стремятся ли самые завзятые из них умереть в вышине
опалив крылья солнечным жаром?
или просто инстинктивно плодятся и размножаются
как мы полагаем?
две сороки развели суету на берёзе
умножая её бело-чёрный эффект
и тут же, чуть поодаль, сойка
поразила эти пригородные просторы
мечтают ли они дожить до старости
и умереть в тёплом гнезде?
или просто инстинктивно плодятся и размножаются
как мы полагаем?
сырой атмосферный нойз вороньей стаи
грубые сизые мазки голубей на фоне земли
и динамичный аистиный орнамент на синей глади
чего хочет заточённый на балконе частного сельского дома сокол
помимо сочащегося кровью мяса?
страдает ли престарелый ворон
уже не способный оплодотворить ни одну из подруг?
осознание тщеты
внезапные кратковременные озарения
ностальгия, эмпатия, волевой акт
не выедено ли всё это муравьями из черепа дохлой птицы
под зелёным забором
вконец истощённого за зиму недостроя?
ВЗРОСЛЕТЬ ДО САМОГО БЕШЕНСТВА
ты оседаешь под этим заснеженным деревом
будто остывший недопитый кофе
и попробуй кто допить тебя одним глотком —
долго потом выхаркивал бы горечь зимней ночи
проплясывай эти провалы
не думай
просто проплясывай эти провалы
ты забываешь названия улиц, где обитали друзья юности
ты забываешь имена птиц, приносивших ветви оливы для твоего жилья
ты забываешь прямолинейные лабиринты заброшенных зданий где так любил потеряться
теперь-то ведь их отстроили
расплясывай эти разрывы
не думай
улыбаясь расплясывай эти разрывы
и когда тебя полубессознательного от холода и алкоголя
находит в лесу приблудный кот
отогревает сердце, свернувшись клубком, подступающим к горлу
ты забываешь, что единственная общепризнанная цель в этой жизни —
взрослеть до самого бешенства
ты доплясываешь домой
а он
будто привязанная к хвосту жестянка
тебя провожает
ДРУГАЯ ВОЙНА
это не дорога, а какое-то поле боя!
берегись сверчков-пулемётчиков, затаившихся справа и слева в высоком лесу травы
осторожно обходи труп собаки, заминированный мухами
уклоняйся от полосатых беспилотников, у которых бумажное гнездо на старой груше
ты не замечал до сих пор этой войны
такой шумной, такой бескровной
театр военных действий здесь — как настоящий театр
имитация стрекота, имитация жужжания
и лишь комариные штыки прорывают кожу, нанося настоящие раны
война за каждый клочок пространства
непрерывная ротация, непрерывная передислокация
жестокое перераспределение ресурсов
слушая навязчивое гудение похоронных оркестриков
осознаёшь: погибших больше, чем раненых
а вот и первая кровь:
ты бессознательно расчесал
штыковую рану на запястье
ПЕРЕСЕЧЕНИЕ СЕЗОНА
Так просто было зимой
Падаешь в снег — и уже ангел
Замёрзли слова во рту задубелом — и уже мудрый
Точно так же расстояние зажимает морду собачьему лаю
Так что в уши он закатывается плотно спрессованным, как мусор
Подобрав по дороге шелуху сорочьего стрекота
Незачем больше сутулиться, тепло идёт от земли
Дети подпрыгивают и зависают в воздухе
Кажется — стоит кому-то сбросить забитые песком башмаки — сразу стремглав взлетит
Тебе когда-то приснилось наше мгновенное перемещение в Париж
Я записал этот сон в загранпаспорт
Незачем больше вслушиваться, уши пережёвывают звуковую ткань, как шредер —
Документы на пересечение сезона
И вдруг затверделым узлом неистовый крик
Это мама едва удерживает растянутые на несколько метров вверх завязки от шапочки
В которой застрял счастливый малыш
БЕЗДНА
Всего-то в 300 шагах от твоего дома есть место
где земля заглотила кусок парковки и нырнула вниз
об этом не снимут сюжета не напишут в новостях
туда не заглянет никто из страха что земля заглотнёт и глаза
даже коммунальщики считают то место проклятым
Ты не знал, и остановился прямо на краешке, хотя сердце прянуло вниз
как йо-йо на бесконечно длинной верёвке
ты стоял и ждал, пока оно возвратится
И пока ты ждал — какой диафильм прокрутили в твоей голове, вспоминай?
Кадр первый: все, кого ты в жизни встречал, ещё живы
Кадр второй: ты остро ощутил, что чего-то честно добился своими силами
Кадр третий: ты один в лесу, ты от этого счастлив
Кадр четвёртый, карикатура: богомольная старушка говорит: Господь не ставит лайков
Кадр пятый: тоскливое чувство и внезапный световой удар
Воздух стал гуще
Так что птицы и голоса плавали в нём
Как овощи в супе
Когда ты в следующий раз проходил мимо бездны
Какой-то сумасшедший или пьяный нарезал круги на помятом жигуле в опасной близости
Долго, на дикой скорости
Как пёс, который бегает за собственным хвостом
Или как пёс, что никак не может улечься, угомониться, заснуть
ВОСПОМИНАНИЕ
Очевидно, рыба тяжёлого воспоминания слишком сильно дёрнула наживку
И потянула вглубь, раскручивая катушку памяти
Иначе почему упал на колени рядом с этим неприметным ларьком,
Раскачивается
Его кольцом обступили люди, в несколько кругов
Образовали арену, предвкушают: запахнет слезами, этой кровью борьбы с безвозвратным
Подбежавшие первыми
Уже взялись обрезать верёвку:
— что случилось? — может, вызвать скорую?
Но ничего нет быстрее воспоминания, тянущего вглубь
Крепко сжатые зубы, будто заглотил что-то такое — древнее и важное
Рука, стучащая в грудь, — настоящий ритуальный барабан
Слёзы, убегающие от него, как крысы с тонущего корабля
Отовсюду кругами сходятся люди
А значит, вот-вот этот замкнутый на себе камень
Вырвется из расклада
И пропадёт неизвестно куда
Рыбина останется без опоры
Растеряется — что делать ей в одиночку в этой неоглядной мути
Если и вспоминать некому?
БЫСТРО И ДОЛГО БЕЖАТЬ
Не бойся, а наоборот
Попробуй быстро и долго бежать сквозь собор тумана
Ликуй и бесись, словно только что выиграл детский турнир по теннису
Улыбайся уверенно, словно ни в чём не повинен
Бог внимательно следит за тобой, ведь птицы — Его глаза
Дерево убеждает тебя:
Дорог — сколько угодно, на каком бы отрезке ветки ты ни оказался
Нужно дальше быстро бежать, поднимайся, давай держись
Заглатывай крючок смеха, набей полную грудь весельем
Бог тебя ценит не за осторожность
А за жажду жизни
Так черпай эту жизнь алюминиевой ложкой сегодняшнего неба
Откусывай острыми резцами тополей, полускрытыми в этом тумане
Перемалывай коренными зубами микрорайона, откуда воскресное утро позабирало людей
И глотай, словно крючок смеха — пускай зацепит за живое
Пускай поднимет над собором, над победой, над виной и над птицами
Пускай придаст тебе второе дыхание
И третье
И четвёртое
РАЗГОВОРЫ 2
...В первой половине дня стоял густой туман, и я слышал, как отбившийся от стаи дикий гусь искал дорогу над прудом и гоготал, словно потерянный или дух тумана.Г. Д. Торо (перевод З. Александровой)
1: хочешь что-то скрыть — учись у сегодняшнего утра:
метки в тумане — как следы по воде
поэтому я буду говорить а ты догоняй мой голос
слова «сломанная ветла» станут сломанной ветлой
а «полузатопленный ствол» — полузатопленным стволом
3: это же невозможно — успеть всё услышать
это же как ходить по комнате где покойник
отводить от зеркал молочно-белые простыни
и в каждом из них видеть другое лицо
и сомневаться — какое из них твоё?
так ли уж резки различия между ними?
1: да! да! помни о природе голоса
слышишь — он тоже клубится, размывается
рискни ему поверить — может и впрямь вместо крутобокого оврага
приведёт тебя к этому укрытому в дупле гнезду
постучишь по стволу — отзовётся мой страх тебя потерять
3: ты удаляешься а за тобою
движется кто-то с навыками канцелярской резинки
стирает часть окоёма, стирает часть ухоёма
оставляя только скелет присутствия
покрытый молочно-белым саваном
2: ло ан тла
лу а пле ол
* * *
Пока я любовался тобой, все куда-то бежали
будто чуяли за собой погоню не замеченного нами пожара
лидер постоянно менялся, некоторые падали, но поднимались снова
и бежали, бежали
Пока я любовался тобой, месяц-язык расколотил неохватный колокол света
и каждая из разлетевшихся во тьме крошек зазвенела по-своему
а они бежали и бежали
Пока я любовался тобой, их глаза горели, они бежали и карабкались вверх
они бежали и говорили каждый о своём, иногда их голоса звучали в унисон перекрывая музыку сфер
этот гомон накатывал на нас, будто грязные утренние волны
требуя эффективного и целенаправленного бега
Пока я любовался тобой, кто-то уже успел вскочить в зеркало, а кто-то
убедился, что бежит не туда, и вернулся, испуганно озираясь
ты смотрела на меня, улыбаясь, мы не чуяли пожара, бушующего вокруг
наши корни так глубоко вросли, их не потревожить огню
ПОГРЕМУШКА
сосна — очень медленный источник
он бьёт из-под отмершей хвои и обломков валежника
всё прибывает и прибывает
ты растёшь иначе
ты бежишь от собаки беспамятства будто Ахилл от черепахи
а она грызёт твоё прошлое
выдирает мельчайшие косточки из плоти несущественного
на плечах, а не за плечами
фантомная боль несбывшегося не свойственна сосне
обломленная ветка воспоминания не встанет поперёк горла
пробудись, забытая в недрах шкафа погремушка
выкатись наружу, пусть дети тебя заметят и схватят
дребезжи мелкими косточками воспоминаний
двигайся и дребезжи мелкими косточками воспоминаний
благодаря пустоте забытого
благодаря фантомной боли, она подскажет
сколько всего ещё можно сделать
всё — прибывает и прибывает
а ты — дребезжи
пока рассудительные взрослые не забросят снова вглубь шкафа
лежать, не двигаться, не расти
РАСТЕНИЯ
Камыш упал на колени, просит не добивать...О. Лышега
Рядом с моим домом сожгли камыш под холмом
И теперь новые камышинки пробиваются на пожарище
Тонкие зелёные копья между чёрными угольями
Будто прокалывают этот щит снизу
Медленные-медленные воины
мёртвые не умерли
они замедлились до предела
это лёд из воды
это камень из лавы
То, что вырастает из земли — на самом деле пробивается из подземелья
Дерево счастливо, куст счастлив, цветы — особенно счастливы и рады
Им посчастливилось вырваться из мира мёртвых
Отдав тем свои корни как задаток смертности
мёртвые высовывают тополя из-под земли
как тонкие и длинные носы сверхновой авиации
они стискивают и рвут землю изнутри
источниками пускают ей кровь
К лету мёртвые воины выгонят длиннющие копья на высоту холма
К осени те пожелтеют, по зиме будут отсвечивать тонкими иссохшими рёбрами земли
Будут жёстко тереться друг о друга
Пока их опять не сожгут
ОБЪЯТЬЯ
троллейбусы нас запомнят
вагоны метро нас запомнят
два фонаря, что склонились друг к другу
и освещают эти длинные передвижные аквариумы
сквозь день, с его собственным вездесущим светом
сквозь ночь, с её многоглазым небом
эта неустойчивая тёплая скульптура,
припавшая то к дверям, то к вертикальному поручню
самоуглублённая человеческая композиция
внимательные предприниматели могли бы водить к нам экскурсии,
отследив наши маршруты:
— смотрите, эта скульптура называется «Объятья»
автор, к сожалению, неизвестен, но она бесценна
злой кондукторше пришлось бы вызвать местных грузчиков
чтобы нас вынесли из транспорта
если бы мы забылись и доехали до депо
троллейбусы нас запомнят
вагоны метро нас запомнят
запомнит нас даже абрикос у твоего дома
под которым мы в последний раз воспроизводим эту скульптуру
РАЗГОВОРЫ
сегодня мир как плёночные фотографии
везде — почти совсем прозрачный дым
даже во мне
вот и из окна видна не привычная зелёная крыша
не утонувшие в зелени деревьев домишки
а эта невероятная зернистость
ты помнишь наши разговоры?
будто кто-то нарочно открутил краны в квартире сверху, и в кухне, и в ванной
и теперь с этажа на этаж, ломая перекрытия, бурля, стекает вода
захватывает лёгкие пластиковые лодочки из детской — лишь они держится на плаву
но даже они не вернутся на место, как уже сказанные слова
так тихо, так пусто
совсем иначе было тогда,
когда солнце сговорилось с воробьями
лезть прямо в глаза и пронизывать насквозь
в том слишком открытом, слишком резком просторе
помнишь наши разговоры?
как стрелку спидометра, которую всё пытаешься сбить с максимума
надо больше молчать надо больше молчать надо больше молчать
как спелеологическую экспедицию в обширную пещеру со множеством залов
— этот уже обследовали, давай вернёмся немного назад, чтобы выйти в другие
— и как туда пройти? о чём мы говорили несколько минут назад?
взгляд не фокусируется
взгляд не фокусируется
взгляд не фокусируется
Елла Євтушенко (1996) — поетка, перекладачка, музикантка з Києва. Навчається в КНУ ім. Шевченка на французькій філології, перекладає поезію з французької, а іноді й французькою. Фіналістка конкурсів «Молода Республіка Поетів» та «Dictum», лауреатка конкурсу видавництва «Смолоскип», учасниця фестивалів «Книжковий арсенал», «Київські лаври», Фестивалю «Ї», Львівського форуму видавців. У 2016 році видала дебютну збірку поезій «Lichtung». Співає у рок-бенді Drunk&Drowned.
необычные формы бытования обычных природных явлений
в последнее время кажется что стоит писать только о природе
о том как хорош контраст между тёмной фигурой дерева и маревом города на горизонте
как элегантно это дерево тянет ветви во все стороны
словно не может выбрать куда расти
впрочем ему и незачем выбирать
или вот эти прямоугольные разноцветные лоскутки земли
они уже отдали всё что от них хотели комбайны и люди
и теперь отдыхают под серым абсолютно серым небом
а небо легло животом на холм и свесилось над землёй же
видно хочет слиться с серыми прудами — открытыми ранами на коже полей
я таки вернулась сюда с человеком которого люблю
мы наблюдаем эти необычные рельефы
необычные формы бытования обычных природных явлений
необычные сочетания растений
и всё наполнено смыслом
каждое дерево каждый лоскут поля каждый холм каждый пруд
может потому мне и кажется что стоит о них написать
целый лес неизвестных нам названий деревьев
что это за дерево — без коры?
спрашивает она
я же стою и вижу человека без кожи чьё имя все позабыли
если мир отражается в языке
иные части его для нас — белые пятна
как вот эти тысячи названий у нас под ногами
разнотравье слов которых мы никогда не слышали или слышали но не сможем соотнести с живым растением
а ещё целый лес неизвестных нам названий деревьев
а среди них ещё и такие без коры без кожи
есть люди досконально изучившие эту часть карты
они устанавливают таблички пропадающие в сорняках
забавляются с теми названиями словно это их собственность раз уж они их знают
взращивают их словно плетут кружева из живой нити
на коре на стыках можно увидеть шрамы
говорит он
я же стою и вижу
причудливо переплетённых сиамских близнецов
это из тех же что давешнее дерево без коры без кожи
имени их мы точно так же не можем вспомнить
дождь заставляет её всё больше хотеть
дождь лил несколько дней обнажая асфальтовый костяк дороги
изменяя очертания её плоти
стирая старые морщины и намечая новые
эта дорога
так непохожа на другие
лишена их лёгкости и складности
истомлена тяжёлой работой
истомлена тяжёлыми грузовиками вечно тревожащими её старческое тело
я привыкла брать её наскоком
она привыкла мне поддаваться
спустя полтора года я могу одолеть её всего за восемь минут
с тех пор она стала знакомей
но не ровнее
приятнее
но не легче
незаметнее
но не привлекательней
не моложе
я знаю, что каждый дождь заставляет её всё больше хотеть
чтобы тело её оставили наконец-то в покое
и похоронили под упругою кожей новорождённой ловкой гладкой дороги
контуры деревьев
каждую осень деревья болеют зимой
сначала они желтеют/краснеют
затем постепенно обесцвечиваются
наконец остаются лишь контуры деревьев
чёрные контуры на фоне серого неба
время высушивает
время превращает деревья в контуры деревьев
время превращает людей в контуры людей
чёткие ломаные линии
искривлённое кружево
рассечённая фигура
переплетение основных векторов
но и контуры деревьев имеют свойство сливаться
переплетаться между собой своими векторами
чтобы весной в точках пересечения
образовались почки
чтобы помочь друг другу выздороветь
чтобы из контуров деревьев сложилась
фигура листвы
сплошная площадь листвы
* * *
это такое село —
в какой дом ни зайдёшь, в каждом лежит скелет,
над которым ангел ведёт обратный отсчёт
доходя до нуля
и скелет, уменьшаясь, наконец мельчает настолько, что совсем исчезает
оставаясь ещё на четыре десятка дней
в портрете на стене и запоздалых телефонных звонках
когда тебе звонит мертвец, говори смело, но тихо,
пересматривай его юные фотографии,
когда он ещё был далёк от скелета, от обратного отсчёта, от мельчания,
когда его смерть ещё не знала о том, что он есть, искала его, как свою половинку, —
теперь он смотрит не из собственных глаз, а из чёрно-белых снимков;
проси его, говори с ним —
теперь он из скелета стал ангелом,
но не тем, что ведёт отсчёт,
а тем, кто забыл про любые цифры,
тем, кто превыше всяких отсчётов,
тем, кто время от времени будет тебе звонить.
песнь о моём боге
а как у моего бога на ногтях — стихов нацарапано
а как на ногтях больших пальцев
стихи про море и небо
а как на ногтях указательных пальцев
стихи про солнце и горы
а как на ногтях средних пальцев
стихи про стихи и слово
а как на ногтях безымянных пальцев
стихи про город и травы
а как на ногтях мизинцев
стихи про тебя и меня
а как у моего бога на веках — зверей нарисовано
а как на левом веке
смешливая и забавная лисичка-сестричка
а как на правом веке
серьёзный и непоспешливый братец волк
а как у моего бога на рёбрах гнездятся запахи
а как на двенадцати парах
цветы и железо
вишни и пыль
дождь и подземка
сигарета и дым
поезда и книги
сны и надежды
а как у моего бога в сердце вечная мелодия
а как из предсердий в желудочки перетекает
чакона Баха и тихое «ой, дивчина, шумит гай
кого любишь — забывай»
разговоры
полулёжа на диванчике в углу зала
я погружаюсь глубже и глубже
медленно донизу сквозь чёрные воды
листаю страницы музыки всё более громкой — чувствительными скачками
врываюсь в её подвижные коридоры
под ногами пружинит размокший потрескавшийся асфальт басов
словно китчевые бамбуковые занавеси на дверях раздвигаю высокочастотные истерические голоса синтезаторов
продираюсь как кот запутавшийся в тюле
или как насекомое запутавшееся в волосах и одновременно
погружаюсь глубже
глубже
ниже уровня пола
люди начали носить с собой маленькие шарики с дополнительным запасом энергии
боясь что она вдруг закончится и они упадут на этот холодный пол
и будут медленно погружаться в него пока он их не поглотит
кто выкрутил громкость на полную
кто-то открутил все краны
и теперь нас затапливает волна музыки и это уже не музыка а вибрация
вибрация от которой все шарики энергии взрываются разом
видишь кое-кто уже не выдерживает этих взрывов этих басов
кое-кто уже там в бетоне в чёрных водах погружается глубже глубже
неспособен сопротивляться волне
и уже когда мы выходим из зала и позволяем другой меньшей осёдланной волне понести нас над холодным асфальтом
я говорю тебе как болят мышцы когда их тронешь
ты ж улыбаешься
когда соловей снова ткёт свою нить
тем вечером
когда месяц как гребень разделил молчаливые деревья ровным пробором
мы пошли за тонкой ниткой соловья
через лабиринт забытых асфальтированных дорог
искать клубок источающий эту нить
а он убегал будто с ним игрался
кот сумерек
так что мы отказались от поисков и пошли назад
оставив запах нашей любви по сторонам дороги
в сплетении зелени
на влажном полу земли
потом наступила ночь
та гоголевская ночь
когда месяц наполняет грудь музыкой
а соловей — лунным светом
и мы шли переполненные тем и другим и ещё
трепетным хрупким чувством дома
и сегодня
когда соловей снова ткёт свою нить
прокладывая дорогу до месяца
через лабиринт звёзд
я почувствовала
как запах нашей любви
прорастает сквозь время
и парит вокруг соловьиной песни
жизнь
жизнь — это как оказаться ночью в открытом море
жизнь — это как ходить босиком с закрытыми глазами
это так трепетно
боязно
радостно
красиво
никогда не знаешь, на что наткнёшься
ориентируешься по чувствам или по размытым звёздам
жизнь — это как побережьем идти домой
можно не заметить своего поворота и пройти мимо
можно обойти всё море и ходить кругами
можно сесть на влажный песок и ждать
можно увязнуть в этом песке по шею
можно забраться в море несмотря на водоросли и медуз и поплыть
жизнь — словно нескончаемый пляж
жизнь — и не уйдёшь без налипшего на ноги песка
жизнь — душистый воздух и оглушительные сверчки
жизнь — сливаешься с нею и не находишь слов
и замолкаешь
ибо жизнь
ибо жизнь вокруг
Переклад з української — Дмитро Кузьмін
Дмитро Кузьмін — літературознавець, поет, перекладач, літературний критик, видавець, упорядник антологій. Кандидат філологічних наук. Організатор літературного життя й куратор багатьох літературних проектів. Лауреат Премії Андрія Білого (2002) в номінації «За заслуги перед літературою», малої премії «Московский счёт» (2009) за книгу віршів «Хорошо быть живым».
У 2014 році запрошений професор Прінстонського університету. Головний редактор видавництва «АРГО-РИСК» та Журналу сучасної поезії «Воздух». Засновник Спілки молодих літераторів «Вавилон» та некомерційної організації Literature Without Borders (Література без кордонів; з 2015, literaturewithoutborders.lv). Редактор та куратор одного з розділів Онлайн-часопису перекладної поезії Umbrella. Автор перекладів поезії та прози з англійської, французької, німецької, української та ін.
0