Михайло Григорів в перекладах Дмитра Кузьміна і Дмитра Пастернака
Категорія: «Переклади укр/рос» | Переклад: Дмитро Кузьмін, Дмитро Пастернак | Перегляди: 2983
Михайло Григорів (1947-2016) народився в Станіславській (нині Івано-Франківській) області, навчався в школах-інтернатах у Коломиї і Снятині, потім в Київському університеті. Наприкінці 1960-х рр. увійшов до складу Київської поетичної школи, яка склалася зі студентів філологічного та філософського факультетів; у 1969 р під тиском КДБ був змушений, як і інші провідні автори школи, залишити університет. Переїхав до Латвійської РСР, закінчив Латвійський державний університет (1975).
Працював журналістом у різних комсомольських і профспілкових виданнях. Вивчивши латиську мову, переклав українською книги віршів відомих латиських поетів Ейжена Веверіса, Іманта Зієдоніса, Ояра Вацієтіса, Петеріса Зірнітіса. Наприкінці 1980-х років брав участь в роботі Народного фронту Латвії, був одним із засновників об'єднання українців Латвії.
У 1990 р повернувся до Києва, працював у різних українських літературних виданнях, з 2004 р був головним редактором тижневика «Вісник Чорнобиля». Випустив книги віршів «Спорудження храму» (1992) і «Сади Марії» (1997), а також збірку віршів для дітей «Зелена квітка тиші» (2010). Член Національної спілки письменників України (1991). Лауреат Премії імені Павла Тичини (1994).
Поезія Григоріва - лаконічний, концентрований вільний вірш, заснований на нечисленних архетипових образах. «Формою сакрального мовчання під час зведення храму» назвав вірші Григоріва поет і філолог Костянтин Москалець.
* * *
беглые вьюги
замирённые листы
добытых охотой
лиц
обрывают
нациям
фанфары
порогов
тот
чья
повесть
удержит
(во тьме мотылька)
раскрошенные
цветы песков —
на предательском ложе
застанет
собранный
крик ребёнка
* * *
деревянный детский конёк
будто нет у него никого
и выглядит одиноким
деревянный детский конёк
будто поймал себя
и перекусывает лето
а невдолге
(под отпавшей почкой)
будто нет у него никого
будто поймал себя
ровняет сажу
* * *
и слово с нами
и деревьев
воинственный прасвет
и последняя звезда
без посредничеств
переосознанных
высотою
* * *
скатилось взморье
и
наималейший
разрез
не пощербился
в собственной тени
так что название
замурованных праздников
припрятывает
в руинах светляков
память
красотой не разорванных
крыл
И ПОТРЯСЁННЫЕ МОРЯ
ещё мой сын не родился
а уже меньшает
завершается сад
опережённые песками
реки
расспрашивают про князя
САМЫЕ КРУГЛЫЕ БУХТЫ ПЕЧАЛИ
вода перетекает вершины
она не здесь
вода не наплывает —
её ведь не было и вчера
но мы закапываем
память
про обследование
отверделых очагов
ОЧЕРЧЕННОСТЬ ГРЕБЦА
доброжелательные реки
словно листок меж почками старенья
и всматривается путь
в перемещённое пламя
узких
огней
В ТОЛЩАХ ГРАВЮР
вырезывая синего зверя
(исповедь осенних проталин)
мы хотели проснуться
от пространства цветка
словно россыпи погони
и после
в изломах птиц не укрываться
ПРИШЛИ СПРОСИТЬ
нет промежутка
между словами
белые борозды изгнаний
размытые границы
крови
и всё же —
кто на вершине?
НЕ ВЫЙТИ ИЗ КРУГА
словно
сворачиванье ветра
словно
переписчики бабочек
замерли
БЕЗ ЦВЕТА ВОЛИ
разве что
дюжина из толпы
но
не склёвано пробужденье
следа
семена песка
копьё оживляют
сполна
ВО ВРАТАХ ОТКРЫТЫХ
растянутые воды
вскрик имени в тиши
провал в бескрайности
отточенных
пустынь
ГРЕБЕЦ
и дальше (за дымом)
кто-то поджигает дым —
безбрежные края восстанья
земли
ничьей
* * *
воды текут
(объяты собою)
и отовсюду
истончаются
прищуренные песчинки
неисчерпного птичьего рода
(от истоков сердца
докричаться
присутствия
внутри
лица?)
(на расстоянии моря
огонь языческий
кто-то вытягивает
из листвы дождей
ненакликанных —
их съела вода...)
на расстоянии сердца
поцелуй
огонь
до произвола
огня
аминь
Переклав Дмитро Кузьмін
Добірку перекладів опубліковано у Журналі «Воздух», 2016, №1
* * *
из камня
и песков
и расповсюду
заключены (в себе
и вокруг нас) —
неизглубимые воды
текут
* * *
три бесконечности
три стороны воды
текут
в четвертую —
раздор цветка
и гнезда
* * *
и бумага
замурована выкупом
намерения
и с границы вещей
проповедуют
* * *
только странствующие глубины
(и на стекло их не нанести)
себя перетекают
* * *
в извивах оврагов
не остановилось
дно
переливается
в речку и
из низин
в синеву
выдувает себя
* * *
в замкнутом круге
трепещутся
проросшие
берега
на этом —
склонившимся ниже
вчерашнего
тот самый цветок
застаешь
на том —
лодочку пепла
после вот этого
водоворота
оборвется
вода?..
* * *
будто
птичка
летит
на медную рукоять
первых дверей
или дальше
дальше куда-то
летит
да и не знал
никто
про
рукоять
первых дверей
Спроптичья
не слышали
о такой
рисовали
рядом
с ликом
и первых дверей
никто
не искал
* * *
предвидение
кратчайшего
и всё же
и это
наследство
отмыкает
уста
правду
ворожбы
степей
(в чужом
пространстве
каменных
идолов) —
их откапываем
недвижимыми
в жестоких
вертикалях
земли
* * *
положите
положите меня на
зеленый листок
капустный
у подножья той вот горы
что пахнет травами и
зверьками
под окошком над
птицей
* * *
рассказать
о фиалковом запахе
(стеклянной коннице ночи)
о кораблях
с чужого
берега
* * *
деревья
сами над собой
выливают
небо
вокруг
бездомной неподвижности
кто оттуда?
сумерками воды
неотвратимой
вровень с шаткими сходнями
подпертыми
через силу
плечом
в миг
казалось бы
их неминуемого паденья
когда угнетённо
озираясь
топчутся никакие люди
в ожидании
другого мастера
* * *
где-то
(прорастут ли ветра?)
само себя озаряет
просветление
где-то
зияют
вскрики
деревьев
затекает в раны
казнённая вода
и птицы
меж осенних стеблей
и всех больших берегов
уединяют
огни
одиноких
где-то
само себя озаряет
просветление
(прорастут ли ветра?)
* * *
в пропасть
углов прорастает
пропасть
песка —
разливаются
не возвращаются
вспять
* * *
по сю сторону
предвечная башня
бьёт ногой
посреди
окна
по сю сторону
зеленая дымка леса
втекает
в рассыпанную ветку —
нерастворимую
утрату
зерна
по ту сторону
перерастает
прерванный
луч
зеленую
избу
небосклона
* * *
переворачивание
глухой коры
снега
и забытая попытка деревьев
и всё же —
кто удержится здесь
кто
означит синее молчание —
смерть у костра
* * *
мы долго ткали
из этих
шагов
пространную сеть
с азартом
обмётывали
рваные края
и края
самой середины
выскальзывавшей
из пальцев
развеянной
морем
и другой плотью
кровавых сговоров;
в окружении
первых ростков
мха
полнили
безголосую пустоту
убеждая
себя
каждый раз
снова
будто мы и правда реальны
на острие свечного пламени
где всегда
неизменна
только свечка
но все же
мы снова возвратили
чьи-то кресты
деревья с обеих сторон канала
по которому отводили
воду
КАКОЕ ВРЕМЯ САДА
безостановочно
(как острова
названные шепотом)
тяжелая волна невозвратимо
сливается с влагою сада
кто тревожит песнь
как линию ливня?
* * *
завоевание песками
все ширится
окно
без дерева
напротив
* * *
только
на самой
макушке
горы
камень
качнулся
в последний раз
и затих
вокруг вызревали
островки разлук
как тащили его
по склону
доталкивали вверх
но возможно
с одной стороны
спасали
цветок —
расширение
горизонта
и дальше
продлевает
ранение
камнем...
к тому же
поблизости
образовалась расщелина
которой
подсвистывали
пташке
* * *
сколько ни отворяй дверей
прорва обрывистых знаков
дочерпывает воду
перерисовываешь
этот рисунок
и заиленные
садочки
расшатывают
узкий
полдень
Переклав Дмитро Пастернак