Они на юг пойдут широким клином. Всяк белозуб и, скажем, белокрыл. И сам я вдруг заплачу по ослинам. Сорвав тулуп, взметнусь, что было сил.
Взъершится лес. Он шишками елово на эскадрон нацелит тьму стволов. Но кто небес коснулся, право слово, - покинет сон в форватере ослов.
По-каренински биться о шпалы - моветон для трудящихся масс. Не затем мы стотысячепалы, чтоб сбегали оргазмы от нас.
Октябрь. Оторва Солнце-лаки одно не чуждо стылых вод. В них на зимовье чешут раки, по два слипаясь в бутерброд.
Их слип ядрен и стоеросов, и прометеен до искрЫ. Он жгучей пьявочных отсосов и всей dеаd-садовой муры.
А греку хочецца и колко пятой нащупать рачью мель - у храма Пива ждет креолка - оливоглазая Ракель.
Извечный рековый скиталец, как День Сурка, твой жребий туп. Исно ва рак мясистый палец своей ракельке даст на суп.