Ты, близлежащий, женщина, ты враг ближайший. Ты моя окаменелость. Ау, мой милый! - всесторонних благ и в "до свиданья" - веточку омелы!
За ласки тел, целуемых впотьмах, за лапки лис, за журавлиный лепет, за балаганы слез, бубновый крах, иллюзии твои, притворный трепет,-
ау, мой мститель! Мастер мук, ау! Все наши антарктиды и сахары - ау! Листаю новую главу и новым ядом - новые стаканы!
За ладан лжи, за олимпийский стикс, за ватерлоо! за отмену хартий! за молнии - в меня! О, отступись, оставь меня, все - хорошо, и - хватит.
Змеиный звон!- за землю всех невест моих и не моих еще, - пью чашу, цикуту слез! Я не боюсь небес, их гнев - лишь ласка ненависти нашей.
Униженный и в ужасе с утра, как скоморох на жердочке оваций... О, отступись, еще дрожит струна, не дай и ей, последней, оборваться.
***
В твоих очах, в твоих снегах я, путник бедный, замерзаю. Нет, не напутал я, - солгал. В твоих снегах я твой Сусанин.
В твоих отчаянных снегах гитары белое бренчанье. Я твой солдат, но не слуга, слагатель светлого прощанья.
- Нас океаны зла зальют...- О, не грози мне, не грози мне! Я твой солдат, я твой салют очей, как небо, негасимых.
Каких там, к дьяволу услад! Мы лишь мелодию сложили про то, как молодость ушла, которой, может быть, служили.
* * *
Я оставил последнюю пулю себе. Расстрелял, да не все. Да и то эта пуля, закутанная в серебре, - мой металл, мой талант, мой – дите.
И чем дальше, тем, может быть, больше больней это время на племя менять. Ты не плачь над серебряной пулей моей, мой не друг, мой не брат, мой – не мать.
Это будет так просто. У самых ресниц клюнет клювик, – ау, миражи! И не будет вас мучить без всяких границ мой ни страх, мой ни бред, мой – ни жизнь.
* * *
Но нет! Мы были! а я говорю – нет, как Нибелунги, раз их нет на сцене, и отняты только юность и м. б. ж-знь, но Троя, Египет, и Дарданеллы с нами. Перед нами дрожали Дарий и Тамерлан, когда мы ставили перед войском голые ладони, от рёва морей до гремучих песков как мы стояли на куполах, отводя оружье. Убиты заряды, живут пыжи, а помнится конница всех реляций, не хочу ни страны, ни струны, ни войны, а продолжаю ставить руки. Пой! Не поётся! Живи! Не могу, не живётся небесный алмаз в известной слизи, как не летится, когда с билетом рейс, как Небо низко, и каплет, и каплет! Как не найдёшь живоговорящие глаза, как ни наденешь голову, она сквозная, как ни бьёшь копытом эту тупую Ось, выбьешь только свою ногу из колена! …………………………………………….. Сердиться не надо, мы ведь в стремени случайно, сурдинок не надо, что несбыточная мечта, сэр, дикций не надо, как порошок – и эта тайна. Септимы, помада, – в этом тайме – «красота»!
0
погоджуся, досить суперечлива теза)